Существо вне того, что люди называют реальностью. Здесь, в этом мире - лишь небольшая его часть, проекция, словно зрачок невидимки. Сам он не может сюда попасть, даже прилагая все усилия - как биолог не может попасть на предметное стекло своего микроскопа. Он - один из многих, но далеко не равный среди равных. Равенства нет - это он понял почти сразу. И он принял решение, потому что это было ему позволено, и потерпел поражение, хотя вряд ли привилегию быть единственным официальным оппонентом можно считать поражением. И сейчас ему вновь была предоставлена возможность, и он выбирал.

Миллионы женщин между третьим и четвертым месяцами беременности. Большая часть родит совершенно нормальных детей, и это не подходит, потому что внедрение в таком случае равносильно отнятию жизни. Правила игры этого не допускают.

Тысячи женщин родят детей с аномальной психикой. Не просто склонных к сумасшествию, а детей, чей разум даже на пике развития будет не выше разума обезьяны. Они не будут полноценными личностями, и правила позволяют заместить одного из них. Но значительная часть этих детей будет нежизнеспособна, либо будет страдать значительными физическими дефектами. Это тоже не подходит, потому что ребенок должен быть нормальным физически и жить долго, чтобы выполнить свою миссию.

Сотня женщин вынашивает идеально подходящих детей. И из них, если отбросить тупиковые случаи, когда ребенок может погибнуть во младенчестве, следует выбрать одну. Наилучше обеспеченную, с хорошими данными, ту, что вырастит ребенка лучше всех остальных.

Ребенок не плакал, удивленно глядя на акушерку темно-карими глазами. Акушерка улыбнулась ему, легонько шлепая по влажной попке:

-- А теперь поздоровайся...

-- У, -- ответил ребенок, и его личико приобрело недовольный вид. -- У? Оааа... -- Он скривился и заорал, как и подобает уважающему себя новорожденному.

Но сестра Ненси Бейкер, видевшая в этом крике нормальный плач младенца, заблуждалась. Он плакал от обиды, потому что неразвитые органы пока не позволяли ему говорить.

Он дал своему сыну все качества, которыми обладал сам, и на мгновение успокоился. Самое главное - его независимость. Стремление выделиться. Стремление к власти и непреодолимая сила, которая увлечет за ним других.

Нельзя сделать яичницу, не разбив яйца. Всякая власть замешана на крови, и его сына назовут Зверем, совсем как написал этот полоумный пророк. Пророк написал еще многое, но в основном это - бред, искаженное больным разумом эхо Откровения.

Он думал над этим, и решил, что, запиши пророк это Откровение точно и сжато, оно не приобрело бы в глазах смертных такую святость и было бы давно забыто, как множество других пророчеств. Нельзя сделать яичницу, не разбив яйца.

И через мгновение он обратился к своему сыну.

-- Фредди, что ты там нашел?

-- Ничего, ма. Я думаю.

-- О чем?

-- Ну... Просто думаю. Обо всем.

-- А об уроках ты подумал?

-- Я же говорил тебе, ма, что это - ерунда. Мне нужно только записать решения.

Ребекка Стюарт вздохнула и стала спускаться по неширокой лестнице. Фредди действительно рос способным мальчиком. Очень способным, и это было очень трудно - для нее. Обычно он не перечил родителям, но если уж проявлял непослушание, то всегда аргументировал его настолько ясно, что взрослые с их жизненным опытом чувствовали себя по-детски глупыми. А орава сверстников буквально смотрела ему в рот, жадно подхватывая каждое слово.

"Так все это - ради миссии... отец?"

"Правильно, сын. Недавно мы поспорили... и Он дал мне шанс. Шанс вырастить наследника."

"Что-то я слабо представляю себя в роли Антихриста."

"А тебе и не нужно представлять. Ты не играешь эту роль."

"А как же эти цифры и прочее?.."

"Могу тебя успокоить - я тоже не вижу в них смысла. Человек, написавший это, был сумасшедшим."

"Но я не хочу никого убивать! Зачем..."

"Правильно. Умный хозяин не топчет своих врагов, но заставляет их служить ему."

"У меня нет врагов."

"Вот видишь. Они служат тебе."

"И все-таки я не хочу в короли."

"Это необходимо, сын. Это - часть тебя, и ты этого не изменишь. Ты сам все увидишь - позже."

"Я подумаю, отец."

Он снова замкнулся вне этого мира, словно биолог, отошедший от микроскопа сварить кофе. Сын рос именно таким, каким должен был расти. Независимым. Выделяющимся. Царем последних дней, за которым пойдут миллиарды.

Прошло мгновение, и наступил час, когда его сын должен был начать свою миссию. Начать великое шествие во главе мира. И тогда он снова погрузил часть себя в реальность, приняв на этот раз облик человека.

Соло оборвалось на высокой ноте, и она, поддерживаемая флэнжером, повисла в воздухе, словно струна, натянутая через всю студию. Фред Стюарт накрыл ладонью струны, и звук затих.

В дверях студии стоял высокий худой человек в черном английском плаще и старомодной шляпе.

-- Кто это? -- спросил Брайан, поднимая упавшую палочку.

Незнакомец появился столь неожиданно, что могло показаться - эта странная фигура только что соткалась из воздуха, пылинок и теней.

-- Отец... -- тихо ответил Фред.

Человек в плаще откашлялся.

-- Сын, идем со мной. Нам стоит поговорить.

Фред молча снял с плеча гитару и поставил ее под стойку. Затем, не говоря ни слова, пошел к выходу. Оставшиеся удивленно провожали его взглядами: этот странный тип в плаще походил на круглолицего здоровяка Кристофера Стюарта меньше всего.

Когда дверь закрылась, Брайан нажал на обе педали, и двойное "буммм" вырвалось на волю.

-- Разве ты не почувствовал, что настал твой час?

-- Мой час?

-- Да, твой час. Время твоей коронации.

-- Я уже говорил тебе, что не хочу в короли.

-- Что ты говорил... Я ожидал увидеть тебя по меньшей мере президентом захудалой, но перспективной корпорации, а вместо этого нахожу в темном подвале. Ты даже не закончил колледж!

-- А почему я должен метить в президенты?

-- Потому что ты - мой сын. Тот, за кем пойдут многие.

-- Ты сам говорил, что Писание - бред сумасшедшего.

-- Не все Писание! Ты должен повести за собой людей. Только так я...

-- Что "только так"? Только так ты выиграешь спор? Прости, отец, но мне нет до этого дела.

-- Как это - нет?! Я создал тебя...

-- Ты говорил. Большое тебе за это спасибо. Но ты создал не куклу, которую можно дергать за веревочки. Я - человек.

-- И останешься человеком, будешь сидеть в таком подвале, если не пойдешь по предначертанному пути. Зачем тебе этот балаган?

-- Это музыка. Одно из величайших изобретений человечества.

-- Но ты не должен размениваться на такие вещи!

-- Ты считаешь, что это ниже меня? Ниже тебя?

-- Именно так. Как можно - развлекать этих...

-- Уходи. Уходи, если ты такой высокий. Или такой глупый, что ничего не понимаешь.

-- Что?! Ты прогоняешь меня? Ты знаешь, что я могу тебя уничтожить?

-- Думаю, ты этого не сделаешь. Все же я - твой сын.

Сатана топнул ногой и с грохотом исчез, оставив лишь клуб зловонного дыма.

-- А-аа-лилуйя! - издевательски пропел Фред, шаря по карманам в поисках зажигалки.

Он был расстроен. Более того, он был взбешен. Где же крылась эта ошибка? Почему его сын подался в балаганные музыканты вместо того, чтобы следовать своей миссии? Как такое вообще могло произойти?

В следующее мгновение он понял, и гнев его рассеялся, уступива место досаде. Независимость! Он сам все испортил, внушая сыну эту предопределенность. Разумеется, тот не захотел мириться с тем, что подсовывают, как нечто неизбежное... Да и его собственное сознание в таком случае взбунтовалось бы, как бунтовало не раз, услышав о предначертании...

Но теперь поздно что-либо менять. Момент упущен, и его сын будет бренчать, праздно развлекая толпу.

Теперь он должен явиться с повинной - так предначертано. Но кто сказал, что эта предопределенность непреложна? Есть и другие Вселенные, бесконечное число Вселенных, где его не смогут найти даже те, у кого в запасе - вечность.

Но и вернуться оттуда невозможно даже для всемогущего.

Группа "Предначертание", лидером которой стал молодой талантливый композитор и исполнитель Фредерик Стюарт, вобрала в себя лучшее из классики, блюзов, металла, техно и народных стилей. Неудивительно, что эта музыка, завораживающая и доступная каждому, с каждым годом увлекала за собой десятки миллионов, услышавших в ней Откровение.